Первый из них – самый лютый, сырой и ненасытный. Самый запретный! Все остальные виды страха – от него. А точней, все остальные – это защиты против первого, где каждый последующий – производная от предыдущего. Все они – это способы «не видеть» Реальность, Реальность Хаоса, окружающего нас повсюду. Мы создаем под себя землю обетованную в безмерном океане недифференцируемой реальности с воистину впечатляющим упорством, единственное объяснение которому – неописуемый страх и воля быть несмотря ни на что.

Большинство большую часть жизни не осознает свой страх. Именно для этого культура создается, поддерживается и разрушается до её нового апгрейда. Главная задача – подольше содержать большой инкубатор, в котором было бы не так страшно вылупляться, жить и умирать. Задачей культуры вовсе не является прогресс или духовное развитие. Кто этого не понимает – смутьян. Вспомните Прометея, Иисуса, Сократа, Джордано Бруно, Ошо, Тимоти Лири – даже видимой части этой вереницы нет конца. Культура – это липкий кокон для каждого, выглядывая из которого возможно утверждать: я кузнец своего счастья! Можно множить планы и города, железные дороги, религии и философии. До первой катастрофы. После которой мы будем снова строить примерно те же города и железные дороги.

Едва ли есть на земле человек, кого покрывало культуры укрывало бы надежно. У каждого когда-то, хотя бы пару раз, да и случался «прорыв» за. С этим сталкивается женщина, рожающая без обезболивания. С этим сталкивается младенец, проходящий родовые пути. С этим сталкивается умирающий, если смерть случается не внезапно и не во сне… Или внезапно выздоравливающий. Это происходит с каждым, переживающим паническую атаку или иное психотическое состояние. С каждым, вытащившим голову из петли. С теми, кто профессионально рискует жизнью: своей или чужой. С этим ежесекундным опытом живет каждый немногий, кто умеет жить честно.

Столкнувшемуся с Реальностью остается либо начать расширять свою картину мира, либо вытеснить неудобный опыт и жить посттравматическим синдромом.

Мы строим дома, чтобы, посмотрев на термометр или услышав прогноз по радио, весело сказать: о, сегодня не на шутку похолодало! Лишь бы не расслышать в похолодании волную великого и ужасного Космоса. Мы собираемся в семьи, чтобы растить детей, не зная ни себя, ни супруга/супругу, не понимая своих детей. И так, опутанные проекциями, переносами и социальными клише – живем и мучаемся из поколения в поколения. Мы создаем государства, чтобы не думать о своем смысле, а эти государства воюют нами друг с другом, чтобы доказать нам же свое право думать за нас. Мы создаем религии, науки и философии, чтобы приемлемо объяснить себе мифами, учениями и теориями весь этот кавардак и… наконец успокоиться. Раз и навсегда. И все бы хорошо, если б не форс-мажоры, тем регулярней взрывающие наш культурный кокон, чем больше у человека претензий на «венец» природы.

Но какой же здесь выход? Как не врать себе и при этом иметь мужество жить?

Мне известны два варианты. Один про Свет, другой про Тьму. Но суть здесь одна. Она в нашей человеческой привилегии, лежащей в основе сознания; а именно в способности к отождествлению. Индусы её назвали йогой, что есть – процесс единения субъекта восприятия с объектом восприятия. Все бесчисленные объекты нашего мира лежат на короткой прямой меду смертью и жизнью, или – Тьмой и Светом. Ты можешь учиться отождествляться с одним или с другим. И здесь важен не конечный результат (и в том и в другом случае он не достижим), а само усилие по направлению: ибо кто на пути, тот уже у цели.

Рефлекторное и потому неэффективное отождествление со смертью мы видим во многих молодежных субкультурах, в масс-медиа, где преобладают негативные новости, в кино, в феномене массового употребления никотина и проч. Вы заметили, что, когда иному человеку плохо (а плохо всегда от того, что страшно) и он выкурит сигаретку, ему обычно становится чуть легче?.. Наиболее осознанное движение навстречу смерти, как я считаю, мы можем увидеть в буддизме и некоторых направлениях тантры. Полуосознанно – в квантовой физике и астрономии. Тьму трудно любить, проще исследовать. В учениях, обслуживающих данное направление к спасению, доминирует интеллект и гнозис.

Свет же любить естественно, но ничего невозможно понять и разглядеть: слепит глаза. Здесь преобладает агностицизм и «бхакти». Таков изначальный (тот что от Евангелие) путь для христиан. Таковы преданные, поклоняющиеся личностным аспектам светоносных Богов. В быту мы поклоняемся Свету через рождение детей. Продление Рода – лучшее подношение солнечным богам.

И Свет и Тьма – пусть, по разным причинам, но непостижимы. Чтобы различить «сердце тьмы» нужен свет, хотя бы фонарика. Но пока он в твоих руках – это еще не Тьма. (Ну, а потухнет фонарик – сгинешь; и некому будет рассказать другим о кратком, как вспышка, опыте последней Тьмы. Возможно, лучше всего это удалось в «Бардо Тхёдол», но и это еще не Тьма.) Чтобы различить Свет – нужно немного Тьмы. Ну, если не Тьмы, то хотя бы тени. Иначе все сливается в ослепительном сиянии и лишь в глазах – темные пятна и слезы умиления.

Свет и Тьма лежат за границами ума. А где заканчивается ум, там прекращается время. Где прекращается время, исчезает само понятие конца (как и начала). Только вечное «здесь и сейчас». Нет смерти, нет страха. Остаётся лишь пройти по одному из этих направлений достаточно далеко, чтобы сдался твой ум. И тогда… уходит борьба. Уходит противопоставление. Ныне и присно и во вовеки веков жизнь видится великим танцем Света и Тьмы, в котором тебе дали право участвовать.

Это не объективное решение проблемы страха. Осознав себя в Свете (или во Тьме), ты не станешь бессмертным. Полагаю, ты все равно умрешь, и тебя не минуют тяготы и лишения земной жизни. Но это твой субъективный и потому достаточный опыт бесстрашия. Опыт, когда ум, подобно мухе в янтаре, застывает в сияющем запредельном. Опыт благоговения, к которому ты всегда можешь возвращаться.